Наконец ,5 мая 1999 года состоялся суд. Гудыка осудили, но не по делу о стрельбе в Яблунивке, по которому его первоначально задерживали. А по совсем другому делу. О вымогательстве, которое якобы произошло в 1997 году. “Пострадавшим” был некий Хейла, бывший директор одного из предприятий Гудыка, который был уволен и таким образом решил отомстить своему работодателю. Интересно, что “потерпевший” появился как раз в тот момент, когда Гудыка нужно было отпускать из-за недоказанности его участия в происшествии в Яблунивке. Следствию просто было очень невыгодно выпускать на свободу человека, который мог бы предъявить иск за незаконное содержание под стражей. И вот, 5 мая 1999 года Гудыку выносят приговор — 4 года лишения свободы в исправительно-трудовой колонии усиленного режима.
Из письма Анатолия Гудыка: “Если бы в то время не произошло убийство прокурора Корнева, ни один суд не смог бы меня осудить по такому надуманному и сфабрикованному обвинению. Я был осужден незаконно. Суд был вынужден осудить меня, потому что Лупейко, на то время уже прокурор Белоцерковского района, спекулируя смертью своего коллеги, всем говорил, что я причастен к убийству Корнева, и что мне нельзя дать выйти на свободу. Фактически, Лупейко оказывал давление на суд. Лупейко отлично знал, что я непричастен к этому убийству, но в своих карьерных целях хотел использовать меня. И не только меня. Всем в Белой Церкви известно, что обвиняемых и арестованных по делу Корнева было около ста человек. Все они прошли через пытки и через содержание под стражей. От трех суток, до трех лет. Около 10 человек под пытками сознались в том, что они были непосредственными исполнителями этого убийства. Все они впоследствии оказались невиновными. Таким образом, на чужой крови и мучениях Лупейко делал свою карьеру.”
Итак, приговор. Однако, вместо того, чтобы отправить Гудыка в колонию, помощник Лупейко Рымарь выписывает незаконное постановление, которым предписывает содержать его в Белоцерковском ИВС в качестве свидетеля по делу об убийстве прокурора Корнева. После этого каждый месяц Лупейко не забывал “проведывать” Гудыка. Он требовал, чтобы Анатолий оговорил под его диктовку обвиняемых на то время в убийстве Корнева многих людей. После очередного категорического отказа 15 ноября 1999 года Гудыку предъявляют новое обвинение. На этот раз по статьям 165 и 172. Злоупотребление властью или служебным положением и служебный подлог. Дикость этого обвинения состояла в том, что Гудык, находясь в ИВС никак не мог быть должностным лицом и осуществлять служебный подлог. Впрочем, это дело показалось неубедительным даже суду, и оно было направлено да дополнительное расследование. Это дело было специально заведено Лупейко для того, чтобы не дать возможность Гудыку выйти на свободу по окончании срока. И действительно, 5 мая 2001 года Анатолий должен был выйти на свободу, однако его оставили в ИВС, потому что продолжались бесконечные доследования по делу о “служебном подлоге”. И только 6 февраля 2002 года в связи с абсурдностью этого уголовного дела Белоцерковский городской суд отправил его на очередное дополнительно расследование, а Гудыка освободил на подписку о невыезде. Летом 2003 года это дело было благополучно закрыто. А Гудык в результате этого прокурорского произвола отсидел на 8 месяцев больше, чем это постановил суд. Однако, его несчастья на этом не кончились.
Выйдя на свободу, Гудык начал восстанавливать свой полностью разрушенный бизнес. Деревообрабатывающее предприятие “Крона” было полностью разграблено работниками милиции. Все, что нельзя было украсть или сдать на металлолом — намеренно уничтожалось. Гудык и его родственники неоднократно писали заявления по этому поводу в правоохранительные органы. Но им посоветовали никуда больше не жаловаться, если они не хотят, чтобы Анатолия опять посадили. В 2002 году Гудык открывает новое производство, патентует торговую марку и начинает заниматься изготовлением и торговлей спиртными напитками. И вновь сотрудники областного управления милиции начали требовать у Гудыка, чтобы он работал под их “крышей”. Гудык отказался и его вновь пообещали посадить. Вскоре представился и удобный случай.
Осенью 2002 года в Белой Церкви был взорван начальник Белоцерковского ОМВД Никоненко. И вновь, как после убийства Корнева, за несколько дней в городе были арестованы более сотни человек. Пришла очередь и Гудыка. С 20 по 24 ноября 2003 года его по нескольку раз в день вызывали в Белоцерковский райотдел милиции. Вызывали исполняющий обязанности начальника областного уголовного розыска Дахновский и начальник отдела областного уголовного розыска Алежко. Из письма Анатолия Гудыка: “Допросов не было. Были разговоры ни о чем. В основном спрашивали, хорошо ли я подумал по поводу своего бизнеса и не желаю ли я снова сидеть. Про взрыв Никоненко и про убийство Корнева никто из них не задавал мне ни единого вопроса. По городу уже ходили слухи, что Никоненко взорвали сами работники милиции и что никто из них не заинтересован в раскрытии этого дела. Откомандированные в Белую Церковь сотрудники областного уголовного розыска занимались не раскрытием этого преступления, а скорее заработком денег. Заодно они препятствовали местной милиции заниматься делом о взрыве. Когда меня в очередной раз вызвали 23 ноября в райотдел, я сказал в глаза Дахновскому и Алежко все, что я о них думаю и что думаю относительно происходящего в Белой Церкви. После чего меня выгнали из кабинета и сказали явиться на следующий день.
На следующий день, 24 ноября я пришел в райотдел с адвокатом. Оперативник Алежко увидев адвоката, сказал, чтобы я явился после обеда и без адвоката для “нормального разговора”. После обеда я вновь пришел с адвокатом, но его в райотдел не пустили, а меня фактически похитили сотрудники милиции — набросили на голову мешок и вывели через задний ход райотдела, бросили в автомобиль и отвезли в неизвестном направлении.”
Напомним, что все это происходило без предъявления постановления об аресте или составления протокола о задержании. Просто — мешок на голову, и поехали. Приехали в город Борисполь. В Бориспольском РОВД оформляют задержание за то, что якобы Гудык “гуляя по Борисполю в нетрезвом состоянии ругался нецензурной бранью”. Анатолия продержали в Бориспольском ИВС три дня, затем повезли в суд, чтобы уговорить судью дать ему 10 или 15 суток за эту самую “нецензурную брань”.
(продолжение следует)
Станислав Речинский, “ОРД”
