Как закалялась сталь? – через асексуальность!

Восемьдесят лет назад, весной 1932-го, был издан роман «Как закалялась сталь» Николая Островского – одна из культовых советских книг. История этой книги интересна же, как и судьба ее автора. Он взялся писать книгу, когда уже ничего другого не мог делать, даже читать. И, надо отдать ему должное (хотя над первоначальным текстом хорошо поработали опытные литераторы), книга получилась неординарная – своего рода житие коммунистического праведника.

Первый вариант рукописи в начале 1928 года был утерян почтой. Островский пишет все заново. Книга быстро нашла своего читателя: очереди в библиотеках на нее были по несколько сот человек, устраивались коллективные чтения. Но вот критики поначалу встретили ее скептично, отмечая слабый литературный стиль автора. Впрочем, 80 % первого тиража книги закупило политуправление РККА.

Вторая часть книги была издана в 1934-м. Но слава пришла к Николаю Островскому только в начале 1935-го, когда о нем – мумии, в которой что-то живет – ­ ­написал в «Правде» известный в то время публицист Николай Кольцов: «Не всех героев мы знаем. И не всех мы умеем замечать».

После этого начался головокружительный взлет. «За полгода из безвестного начинающего литератора он превращается в живого классика. В октябре 1935 года он становится орденоносцем. О степени важности этого акта можно судить по тому, что он – пятый писатель-орденоносец за всю историю советской литературы. Ему строят виллу на Черноморском побережье. Последние четырнадцать месяцев, отмеренные ему болезнью, он живет, как живая легенда, на улице своего имени, и дом его делается местом паломничества бесконечных делегаций и предметом острейшего любопытства зарубежных журналистов. Всесоюзные похороны в декабре 1936 еще увеличивают его славу. И складывается то почти нерасчленимое соединение популярности, идущей снизу, и культа, насаждаемого сверху», – пишет об Островском и его произведении литературный критик Лев Аннинский.

По его мнению, в книге «нет того литературного фермента, который мог бы привлечь профессионалов. В ней есть какой-то сверхлитературный фермент, который привлекает миллионы душ помимо и через головы профессионалов».

Безбожное по идеологии художественное произведение в то же время напоминает житие какого-нибудь христианского святого. Как отметил вышеупомянутый критик, Островский «выплеснул себя в проповедь, которая проняла миллионы».

Как закалялась сталь – между строк

Островский настаивал на том, что книга автобиографична, но впоследствии исследователи установили, что Коля Островский не был босяком, а числился прилежным учеником, очень любившим почитать, и никогда не занимался такой фигней, как насыпать махорки попу в тесто (со сцены разборки попа с хулиганом начинается произведение).

Сейчас читать роман как летопись событий мешает обилие штампов и пропагандисткой лубочности. Жестокие и подлые враги – даже умереть не могут по-человечески: падают мешком или головы разлетаются как гнилые арбузы. А вот величественные большевики «помирають довго і велично, як цей личить епічним героям» (кстати, не зря у Леся Подервьянського в «Павлике Морозове» слепым прорицателем храма Аполлона оказался Мыкола Островский).

И все же, некоторые сцены довольно правдивы, например, как большевики при помощи китайцев «освобождали» Украину от петлюровцев.

По дороге к юго-западному вокзалу бежали петлюровцы. Их отступление прикрывал броневик. Шоссе, ведущее в город, было пустынно. Но вот на дорогу выскочил красноармеец. Он припал к земле и выстрелил вдоль шоссе. За ним другой, третий… Сережа видит их: они пригибаются и стреляют на ходу. Не скрываясь, бежит загорелый с воспаленными глазами китаец, в нижней рубашке, перепоясанный пулеметными лентами, с гранатами в обеих руках … Чувство радости охватило Сережу. Он бросился на шоссе и закричал что было сил:

— Да здравствуют товарищи!

От неожиданности китаец чуть не сбил его с ног. Он хотел было свирепо накинуться на Сережу, но восторженный вид юноши остановил его.

— Куда Петлюра бежала? — задыхаясь, кричал ему китаец.

(Впрочем, как отмечали другие очевидцы, очень часто китайцы сначала свирепо накидывались, а потом спрашивали – если еще было у кого.)

Или же Островский вскользь упоминает о том, как разрушающе действовала на нервы Корчагина работа в ЧК.

Вообще, многие пассажи книги теперь читаются с иронией, но особенно комично выглядит нарочитая асексуальность главного героя.

Борьба с врагами и борьба с плотью

Половое влечение в «Как закалялась сталь» проявляют лишь негативные персонажи. Причем, даже у коммунистов недостаток убеждений и отступничество от генеральной линии неизменно сопровождается пьянством и/или сексуальной активностью. Например, «рабочий оппозиционер» (/2011/03/25/sekret-ilicha-staraya-gvardiya-v-roli-proletariata/) Дубава, ударившись в троцкизм, тут же морально разложился:

От него отдавало острым запахом лука и, что сразу уловил топкий нюх Корчагина, винным перегаром. В приоткрытую дверь Корчагин увидел на кровати какую-то толстую женщину, вернее, ее жирную голую ногу и плечи.

По ходу книжки Павка Корчагин борется не столько с врагами, но и с позывами собственной плоти. В тюрьме девушка просила его о первой ночи, пока ее не обесчестили бессовестные петлюровцы, но хлопец сдержался. С первой любовью Тоней отношения не заладились после того, как она «очень изящно, нарочито изысканно» нарядилась на собрание комсомола, куда ее пригласил Павел (ну, а куда ж еще приглашать девушку, как не на собрание?)

Даже товарищу по партии Рите Устинович Корчагин не смог уделить должное, как женщине, и «отгонял от себя грешные мысли», «напрягая волю, подавлял желание». Ну, а шикарно одетой и грациозно изогнувшейся жене польского дипломата, «обнаженные плечи и руки которой были словно из слоновой кости», кухаркин сын и вовсе брезгливо сообщил:

— Кому вы нужны? Сдохнете и без наших сабель от кокаина. Я бы тебя даже как бабу не взял – такую!

(Как потом показала Катынь, советское руководство не хотело ждать, пока паны сдохнут от передоза.)

Попав в компанию, где молодежь играла в цветочный флирт, Корчагин ругает девушек за то, что они занимаются чепухой, интересуясь, не затесались ли «среди серых мещан» комсомольцы. Вскоре он разбивает голову табуреткой сексуально необузданному Файло и добивается, чтобы того исключили из партии …

Время на личную жизнь у Корчагина появилось только тогда, когда силы оставили его. Только став инвалидом, Павка женился на девушке, у которой «молодой упругой груди тесно под полосатой рабочей блузкой». И неудивительно, что жена его вскоре стала членом горсовета и приходила домой поздно вечером, «усталая, но полная впечатлений». А однажды пришла совсем уж возбужденная и радостная:

— Павлуша, я кандидат партии.

Теперь это читается как неудачный анекдот, а в свое время, видимо, воспринималось иначе.

Зато на открытии шестого съезда комсомола, «победном торжестве молодой гвардии большевизма», Павка Корчагин переживает нечто близкое религиозному экстазу:

Никогда более ярко, более глубоко не чувствовал Корчагин величия и мощи революции, той необъяснимой словами гордости и неповторимой радости.

«У Корчагина куда более серьезный роман, – резюмирует Лев Аннинский. – Роман человека с идеей, роман до гробовой доски — счастливый и безоглядный».

Украинский ответ Островскому

Украинской альтернативой «красному житию» Павки Корчагина в те же 1930-е годы стал роман «Холодный Яр» Юрия Горлиса-Горского. Биография этого писателя не менее героичная (http://tribuna.com.ua/articles/history/125324.htm), чем у Островского.

Офицер-кавалерист армии УНР Юрий Городянин-Лисовский в 1920-1921 гг. находился в окрестностях Холодного Яра под Чигирином, где существовала повстанческая Холодноярская республика. Он был очарован необыкновенным патриотизмом местных крестьян.

Провоевав больше года в рядах повстанцев, Юрий Городянин-Лисовский несколько раз нелегально переходит советско-польскую границу, выдавая себя за волостного школьного инспектора Горского. Разоблаченный чекистами, в 1924-м получает 15 лет. Симулирует психическое заболевание, благодаря чему попадает в психбольницу, откуда весной 1932-го удалось бежать. В том же году нелегально переходит советско-польскую границу и оказывается во Львове. Тут в 1935-1937 гг. под псевдонимом Юрий Горлис-Горский издает две части романа «Холодный Яр».

Произведение имело на украинских землях, находящихся в составе Польши, огромный успех, особенно среди молодежи. В переполненных читальнях «Просвіти» проводились коллективные чтения. Имена героев романа стали подпольными псевдонимами многих молодых оуновцев…

Кстати, нашумевший роман Васыля Шкляра «Чорный ворон. Залишенець» в значительной мере является римейком «Холодного Яра». Не только герои, но и некоторые пассажи в обоих книгах удивительно похожи.

Как заржавела сталь

Интерес к «Как закалялась сталь» угасал так же постепенно, как дряхлело само советское государство. В 1975-м имела успех экранизация романа, где Павку Корчагина сыграл Владимир Конкин (как вспомнила на днях одна моя коллега, он там очень красивый), позже сыгравший Шарапова в «Место встречи изменить нельзя». Кстати, на роль его утверждали в ЦК ЛКСМУ. Так что советский агитпроп довольно-таки адекватно экранизировал книгу.

Однако, уже во второй половине 1980-х эта книжка, которой пичкали школьников скучные учителя, казалась унылым гавном (хотя теперь понимаешь, что, скажем, позднесоветская эстрада с Пугачевой и Леонтьевым была еще более уныла). Однако со временем, начитавшись уже разного, и ранее запрещенного в т.ч., находишь в «Как закалялась сталь» некоторую прелесть.

В наше время, когда партии представляют собой бизнес-проекты, а бывший секретарь обкома комсомола заявляет, что не любит пролетариат (http://www.radiosvoboda.org/content/blog/2228401.html) – «Как закалялась сталь» читается словно какое-то фэнтези. Отличие лишь в том, что Островский, в отличие от Толкиена, описывает вполне реальные события.

И все же, не смотря на все несоответствия в мироощущении и приоритетах, актуальным остается:

Самое дорогое у человека — это жизнь. Она даётся ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…

Дмитро Шурхало, для «ОРД»