«СИВАЯ КОБЫЛА» В ПАРЛАМЕНТЕ

Напряженно ожидать результата какого-либо процесса можно лишь в том случае, если «правила игры» не очерчивают однозначно, каким должен быть этот результат. В спорте – тревожатся о голах и очках, если речь, конечно, не о договорном матче, исход которого предрешен вопреки правилам. И в политике есть открытые вопросы, ответа на которые нельзя предугадать стопроцентно: хоть выборы, хоть – голосование в высшем законодательном органе. Но в стране, где режиму закон не писан, впору делать ставки на тотализаторе, будет выполнено или не выполнено власть предержащими любое положение законов ли, Конституции ли. В данном случае, весь политикум ожидал, выполнит ли спикер Рыбак законное требование о созыве внеочередной сессии по инициативе не менее чем 150 депутатов.

Он держал паузу, причем неубедительную. Представители оппозиционных фракций устроили засаду в приемной «головы» ВР, который второй день прячется от них. 29 января – последний срок, когда он должен подписать распоряжение о созыве «внеочередки». Когда его изловили, сказал, что сессию не созовет, сославшись на мнение депутата Владислава Лукьянова, который утверждает, что 11 оппозиционеров из подписавшихся под требованием, отсутствовали в стране. Тут же вспомнилось: сравнительно недавно Рада прошлой каденции, своим нелегитимным большинством созвала внеочередную сессию. Безо всякой проверки аппаратом, на «ура», было засчитано 157 подписей. А оппозиционеры говорили, что в Киеве отсутствовало 110 подписантов. То есть ГОВОРИТЬ любой депутат может все, что угодно. Просто слова одних поднимают на щит, а других — «не слышат».

Но кажется, что не главное, дано ли спикерское «добро». В развитии сюжета вокруг этого, ныне запрещенного, заседания просматриваются более широкие аспекты. Есть основания предполагать, что режим все же опасается неподконтрольности Рады. И это хорошо. А с другой стороны, заметны тенденции попыток возвращения новой ВР к «карманности» предыдущей. Обо всем этом есть резон поразмыслить.

Есть ли вообще рациональное зерно в том, что по инициативе УДАРа («Батьківщина» и «Свобода» оперативно присоединились к этому требованию) предложено провести внеочередную однодневную сессию? Нельзя ли было потребовать внести в повестку дня вопросы, выдвинутые для нее – на сессии очередной, стартующей 5 февраля? Кажется, ответ тут может быть двояким. С одной стороны, несколько дней и впрямь ничего не решают. Более того, патовое количественное соотношение условных большинства и оппозиции не позволяют предположить, что в случае реального, а не сфальсифицированного голосования, предложенные вопросы обретут в парламентском зале настоящее разрешение, то или иное. Будь они обсуждаемы на неделю раньше или позже. Но с другой стороны, не мы ли, граждане, пеняем парламентской оппозиции, требуя от нее более наступательного поведения? Что ж, разговор, который она предлагает для сессии внеочередной, назрел и перезрел, он достоин «внеочередки». И еще, необходимо принять во внимание вот что: требуя провести внеочередное заседание на законных основаниях, оппозиция вольно или невольно проверяет складывающуюся атмосферу новой каденции. То есть остается ли по-прежнему вся деятельность ВР в руках внепарламентских «распорядителей», или шаг за шагом (ну, хорошо, шажок за шажком), Раду-7 можно возвращать к реальному парламентаризму.

Кстати, не стоит считать, что повестка дня, предложенная для этой сессии сводится к митинговому (и, кстати, действительно невозможному воплотиться исключительно в парламенте) – «Юле – волю!». Народные избранники-оппозиционеры предложили заслушать информацию генпрокурора Пшонки, главы МВД Захарченко, председателя СБУ Якименко как об условиях содержания политзаключенной Тимошенко, так и о соблюдении прав заключенных в Украине вообще. Поставить вопрос о соблюдении прав народных депутатов, в свете того, что оппозиционерок с мандатами – Кужель, Слюз, и Денисову, без верхней одежды и обуви вышвырнули из больницы, где находится Тимошенко, из расчета по шестеро не стесняющихся в действиях «правооХренителей» на каждую из женщин. Подготовлен проект постановления о выражении недоверия генпрокурору (у этого проекта – странная и незаконная судьба, но о нем – чуть ниже).

Никаких нарушений не происходит? В деле обращения как с полит- так и просто с заключенными полный порядок, и оппозиционных депутатов не ограничивают в правах наблюдения за этим? Так почему бы не пойти на такой разговор в парламенте, не дать и той, и другой стороне привести свои аргументы, и гласно продемонстрировать обществу, кто говорит правду на самом деле?

Самое интересное, что вначале, комментируя инициативу оппозиции о необходимости внеочередного заседания с такой повесткой дня, прорежимные силы приблизительно так и вещали. Мол, а почему бы и не поговорить обо всем, упомянутом выше, мы – готовы. И вот, в предельно короткий срок происходят удивительные метаморфозы. Сравнимте всего лишь два высказывания из уст одного и того же лица. Сегодня регионал Владимир Олийник гневно заявляет, что рассмотрение подобной повестки дня, поскольку речь пойдет и о «деле Тимошенко» — это недопустимое «давление на суды и правоохранительные органы», добавляя, что подобное – наказуемо. Давайте оставим для другого разговора факт, что публичные многочисленные заявления Пшонки и Кузьмина о доказанной «причастности» Тимошенко к заказным убийствам, это таки да, подсудное нарушение положения о презумпции невиновности. И уж как раз именно это можно отнести не только к давлению на общественное сознание, а вот именно, к давлению на суд. Сейчас – не о том. Просто непредубежденно процитируем, что говорил по этому же поводу этот же Олийник практически несколько дней назад, 19-го, в минувшую субботу. Так вот. «Фракция Партии регионов готова помочь коллегам из оппозиции собрать 150 голосов за инициирование внеочередного заседания парламента по вопросу Тимошенко». «Поскольку мы убеждены, что Тимошенко виновна во многих преступлениях», подобное заседание он хотел провести, «чтобы узнать, каково истинное состояние ее здоровья и нет ли здесь манипуляций, имеют ли основания ее многочисленные протесты».

Выходит, один из «рупоров» регионалов (и надо признать, в отличие от других, неглупый) вербализировал готовность к подобному парламентскому заседанию, чтобы кого надо – заслушать, и все гласно обсудить. Что же произошло, коль мнение изменилось кардинально? Извините за интимный вопрос, пан Олийник, сильно били? Да нет, Олийник не имеет обыкновения ничего говорить без одобрения, и потом позориться, вещая совершенно противоположное. Остается предположить, что пред фактом проведения подобного парламентского заседания, режим запоздало «проснулся», и очень убоялся его. Потому что у должностных лиц, приглашенных в парламент, нет состоятельных аргументов, чтобы ответить на вопросы, которые на таком заседании прозвучат. А еще раз демонстрировать шаткость и неправедность своей позиции – кому ж охота? И еще – нет у режима уверенности в надежности мажоритарщиков. По случаю хочется привести то, что сказал в телеэфире, и совсем не в связи с «внеочередкой», мажоритарщик-регионал Виктор Бондар. Он поведал, что перед ними, прошедшими по округам, и вступившими во фракцию ПР, было поставлено условие: «сдать карточки для синхронного голосования». И – «вот тут мы встали в позу: карточки не сдаем!». Да уж. Если такое говорят «свои», то парламент для режима куда уж как ненадежен…

Следовательно, внеочередную сессию было приказано «забодать» любой ценой. Начались игрища с подписями, сданными за ее проведение. Требуется не менее 150? Сдали 158. Аппарат ВР поставил под сомнение идентичность восьми, сравнивая их с подписями на присяге. Строго говоря, тут требуется не «глаз-алмаз» клерка, а почерковедческая экспертиза. Или, если проще, попросить сомнительного подписанта расписаться на листке бумаги несколько раз, у многих людей почерк иногда чуть меняется. Сама столкнулась с этим, будучи в командировке в США (не завидуйте, злопыхатели, «за бугром» за всю жизнь была два раза, исключительно в командировках, и командировочные были скромными, и не из бюджета Украины, а за счет принимающей стороны). Так вот, чуть не осталась без ужина, потому что при выдаче чеков расписалась, а потом, когда на чеке нужно было расписаться еще раз, расплачиваясь в супермаркете за продукты, подпись кассиру показалась немного иной. Он вызвал старшего, и меня попросили «дать автограф» пару раз, с улыбкой убедившись, что у одной и той же руки бывают небольшие отличия. Но, без лирических историй, возвращаясь к нашему серьезному случаю – в эти восемь сомнительных, попал Виталий Кличко, который, возмутившись, наведался в аппарат, и свою подпись подтвердил идентично. Так или иначе, 151 подпись, таким образом, налицо. Что же дальше?

А дальше – воистину позорище Рыбака. Потому что, имея на руках эти подписные листы, он, вне желания, по закону, обязан объявить о созыве сессии. Объявить – не позднее 29 января. Знаково ведь вот что: если бы аппарат «обнаружил», и, главное, доказал еще какие-то сомнительные подписи, об этом бы прокричали сразу же. А тут – «спикерские прятки» от представителей оппозиции. И 29-го в первой половине дня руководитель пресс-службы ВР Виктория Шведова нервно отвечает журналистам: «Я не имею информации. На данный момент я не могу сообщить, когда будет созвана сессия».

И, знаете, – не главное, состоится ли законно инициированная оппозиционными фракциями данная «внеочередка». Важнее, удастся ли режиму, образно выражаясь, загнать парламентаризм нового созыва «в стойло». Оппозиция собирается немедленно подать иск в административный суд с требованием обязать Рыбака объявить о созыве сессии. И еще, возможны сюрпризы, Яценюк заявил, что «при любых обстоятельствах у нас уже есть свой план проведения внеочередной сессии». Нужно действовать. Что угодно, хоть раскол ВР на «теневую» и прорежимную, но только – не в стойло!

Я упоминала о том, что проект постановления об отставке генпрокурора попал в непонятную ситуацию. А следует сказать резче, в незаконную. Руководитель аппарата ВР Валентин Зайчук отказался регистрировать его. Объяснение – дикое: «потому что окончательно не объявлено о наличии 150 подписей за внеочередную сессию». Но одно не имеет отношения к другому. Даже если такая сессия не состоится на ЗАКОННОМ основании, чиновник не имеет право «регулировать» законодательную инициативу нардепов. Они могут вносить любые проекты. На согласительном совещании, хоть внеочередной, хоть плановой сессии, представители всех фракций будут спорить, какой проект когда вносить в повестку дня. И, буде он внесен, обсуждать его, голосовать «за» или «против», решать судьбу проекта гласно – должны депутаты, и только они. А не клерки.

Впрочем, стоит упомянуть об очередной, свежей попытке сделать и этот парламент глубоко подконтрольным. Аппаратом зарегистрирован законопроект регионала Вадима Колесниченко. Он предлагает создать «комитет комитетов», или, как уже выразились некоторые политологи, по-бандитски ввести «смотрящего». Прибавить к обязанностям комитета Рады по вопросам верховенства права – принимать решение «сверх» профильного комитета и мнения всех фракций, какой проект включать, а какой не включать в повестку дня. Это выходит за всякие рамки парламентаризма. Но все правильно, режим, «оговтавшися», пытается не мытьем, так катаньем бороться против слабеньких ростков попыток возрождения самостоятельности ВР.

Ну, и о кобыле, заявленной в заголовке. Я не бранюсь. Я привожу слова Чечетова, которыми он отреагировал на предложение лишать мандатов за «кнопкодавство». «В Партии регионов сумасшедших нет, мы за такое голосовать не будем, это бред сивой кобылы».

В ПР «сумасшедших нет»… Следовательно, по мнению украинской партии власти – сбрендили в Великобритании, где голосуют просто, но очень неподдельно: вопрос выносится, и депутаты, на виду у коллег, выходят из зала в двери с надписью «Yes» или «No». Их подсчитывают «поголовно», они возвращаются в зал, и слышат результат. Или в Польше, где голосование за другого подпадает под статью «мошенничество». И еще в целом ряде стран, где «кнопкодавство» тоже невозможно и наказуемо.

Где кобыла – там и жеребец. Как известно, давным-давно, Калигула, в психической адекватности которого сомневаются и современники, и историки – ввел полноправным членом в римский Сенат свое любимое четырехкопытное. У него было красивое имя: Инцитат, то есть стремительный. Но вначале, пока «сдвинувшийся» император не возлюбил жеребца, оного звали Порцеллиус, что в переводе означает «поросенок».

Следовательно, так. Или, не уподобляясь римским сенаторам, в конце концов про*равшим государство захватчикам, бороться по любой мелочи за возрождение парламентаризма. Пусть этот, патовый парламент, станет хотя бы площадкой для подготовки цивилизованных правил игры в высшем законодательном органе. Или, если все попытки «обламываются» — валить Раду, в которой оказалось слишком много жеребцов, кобыл, и свиней.

Виктория АНДРЕЕВА, «ОРД»