Шпион, выйди вон!

Знай блестящий живописец, а «по совместительству» еще и разведчик Николай Петрович Глущенко, что сделали с его наследием и даже самой репутацией наши современники – наверняка, вместо кисти схватился бы за оружие. По иронии судьбы, человек, в свое время предупредивший Сталина о скором начале войны и выкравший секретные чертежи двухсот пяти видов военной техники, в частности авиационных моторов для истребителей, сегодня сам стал в Украине главной мишенью воров и мошенников всех мастей. Впрочем, если посмотреть на вещи под неколько иным углом, можно сказать, что Глущенко (в хорошей компании Татьяны Яблонской, Марии Примаченко, Сергея Шишко и проч., и проч., — в общем, всего цвета отечественного изо) по-прежнему стоит на страже своей Родины. Последняя о времени история с похищением полотен классика из здания Кабмина оказалась настоящим лакмусом, проявившим все «блеск и нищету» отношения в Украине к культурным ценностям. Хрестоматийный вопрос о том, почему в стране возможно воровство живописи просто-таки в промышленных масштабах, наконец-то и на уровне общественной морали вылился в обсуждение отношения в стране к морали общечеловеческой.

Приходите через неделю

История с «экспертизой» “Днепровских далей” и “Села у реки” завершилась предсказуемо: после невразумительных проволочек полотна перед самыми майскими праздниками (кстати, отличное время, чтобы отвлечь внимание изготовившихся к отдыху сограждан от проблемы!) все-таки признали подделками. Дальнейшее развитие событий не менее предсказуемо: скорее всего, пропажу ценой свыше миллиона так и не найдут. Ведь даже по мировой статистке, обнаруживают лишь одну из десяти похищенных картин. В целом, в мире черный рынок произведений искусства занимает четвертое место в списке наиболее прибыльных сфер преступной деятельности — после торговли наркотиками, оружием и отмывания денег. (По оценке ФБР, почти 10 лет назад его годовой оборот составлял порядка 5 млрд. долларов). Обороты нелегальной торговли «искусством» в самой Украине никому не известны. Зато даже неспециалисты в курсе: в отличие от цивилизованного арт-рынка, «черный» рынок торговли антиквариатом и изо у нас все-таки есть. И процветает. О причинах этого феномена говорено неоднократно. Чтобы суммировать сказанное специалистами за годы Независимости о причинах и последствиях поисходящего, сегодня достаточно просто систематизировать открытые источники. Так мы и сделаем. А в качестве зацепки будем оталкиваться именно от глущенковской» истории как от самой свежей по времени.

Итак, за месяц с момента выявления факта подмены картин Николая Глущенко в Кабмине министр культуры Михаил Кулиняк успел лично несколько раз заверить общественность, что ее результаты будут «через неделю». В то же самое время, уволенный, по его словам, совсем не из-за заявления о краже этих полотен директор Национального художественного музея Украины Анатолий Мельник еще 7 апреля сообщил в эфире 5-го канала: «Наш эксперт сказала, что у нее есть информация о том, что экспертиза упомянутых выше картин завершена, и уже можно ее оглашать. Факт в том, что эти произведения исполнены в начале третьего тысячелетия, то есть не больше, чем 20 лет назад».

В сущности, все время, пока тянулось официальное «исследование» с привлечением чуть ли не телескопа Хаббл, в причинах «странного» поведения чиновников не сомневался никто. «Чого лише варта ця комедія з хім.експертизою підробок Глущенка?!!! Чи “інвентаризація музейних фондів”?. – в открытую заявляли специалисты (цитирую дословно Гаяне Атаян; в 2004 году именно она первая в открытую выступила против «антикварно-музейной» мафии, успешно подделывавшей полотна ее матери, художницы Татьяны Яблонской). Причины скепсиса осведомленых лиц следует искать в прецеденте. История в Кабмине до боли напомнила нашумевшие события с аналогичной подменой в середине 2000-х произведений того же Николая Петровича, Татьяны Яблонской, Сергея Шишко и проч. в Уманском краеведческом музее и Ямпольском музее изобразительного искусства. Лишь в октябре прошлого года Крыжопольским районным судом Винницкой области были приговорены к 5 годам лишения свободы бывшие начальник Ямпольского межрайонного отдела Службы безопасности Украины в Винницкой области, заместитель начальника Уманского райотдела милиции, директор Уманского краеведческого музея, а также бывший начальник Ямпольского отделенного подразделения ГП«Винницаводоконал», организовавшие «кражу века». Расследовать то похищение – из-за причастности к нему СБУ и милиции, — пришлось военной прокуратуре. Позже одна из пропавших картин Глущенко была конфискована прямо со стенда очередного Антикаварного салона, который в Украинском доме проводила Наталья Заболотная (сегодня – гендиректор Мыстецького Арсенала). Защита обвиняемых строилась на утверждении, что «во временное пользование» наивным милиционерам и эсбэушникам хапуги-музейщики предроставили фальшивки. Сравним с комментарием министра Кулиняка во время одного из брифингов на тему «следующей недели»:“Что касается ситуации с двумя картинами в Секретариате Кабинета Министров Украины, хочу сказать сразу, что эта история началась еще в 2001 году. И в течение 10-ти лет никто активно, я имею в виду директора Анатолия Ивановича Мельника, не занимался этим вопросом”. Из-за поднятого в прессе, тоже вспомнившей уманско-ямпольский «прецедент», шума приписать самому Национальному художественному музея и лично его директору Анатолию Мельнику подделку «кабминовского» Глущенко не удалось…

Музейный гоп-стоп

Кражи картин – вещь, повторимся, в мире не редкая. А в Украине – так и вовсе обыденная. Делятся они как минимум на два вида. Объединяет которые – что, впрочем, соответствует и общемировой практике, — участие в преступлении экспертов (искусствоведов, музейщиков, коллекционеров). В роли, по крайней мере, «наводчиков». Во-первых, грабят у нас далеких от сегодняшних реалий арт-бизнеса наследников арт-знаменитостей (по данным СМИ, ограбления профессиональных коллекционеров – большая редкость, что обусловлено, в первую очередь, «закрытостью» самих их имен. Не говоря уже об отказе «светить» свои коллекции, который на сегодня является, пожалуй, самым действенным способом защиты от ограбления). Грабители, если их и находят правоохранительные органы, в итоге оказываются дилетантами, а сам процесс похищения зачастую напоминает голливудовский боевик. Так, к примеру, в 2006 году журнал «Корреспондент» писал: «Картины известной во всем мире украинской художницы Марии Примаченко украли из частной коллекции ее родственников, живущих в селе Болотня Иванкивского района на Киевщине. Грабителей было пятеро. На рассвете 22 июня они ворвались в дом, побили невестку художницы и затолкали в кладовку. Внуку Марии Примаченко Ивану приставили к горлу нож и начали требовать, чтобы показал, где лежат картины. Не получив ответа, преступники били его, пока мальчик потерял сознание. Работы были спрятаны под кроватью. Грабители забрали свыше сотни завернутых в газеты, без рам, рисунков Марии Примаченко, которые она выполнила на листах ватмана в 1960-х годах. По словам начальника главного управления МВД Украины в Киевской области генерал-майора милиции Виталия Яловенко, эксперты пришли к выводу, что все найденные работы — оригиналы. Всего милиция нашла их 77.— Тяжело сказать, сколько именно картин исчезло в действительности, — сказал на пресс-конференции генерал Яловенко. — Никто из родственников Примаченко до похищения их не считал. Стоимость картин, возвращенных семье художницы, — почти $1 млн. Рисунки, украденные ранее и которые не удалось найти, по информации источника из МВД, продали всего по $100 за каждый. — Во время расследования кражи, — продолжает Виталий Яловенко, — следователи вернулись к материалам дел 2002–2004 лет. Как оказалось, организатором всех этих преступлений был один и тот же человек — эксперт искусствоведения, знаток творчества Примаченко». (Кстати, наследием Марии Примаченко, которую вопреки всем протестам родни при Ющенко умудрились переименовать в Приймаченко, и так и провели «год» ее имени, давно управляет некий Фонд под руководством г-на Н.Жулинского. Насколько известно нам, есть и другие желающие взять на себя распоряжение картинами одной из самых известных и дорогих «мысткинь» Украины второй половины ХХ века). Другой не менее нашумевшей – и куда более трагичной, — истории «картинного» гоп-стопа стало ограбление вдовы классика живописи советского периода Адальберта Эрдели. Процитируем лаконичный комментарий из опубликованного в 2010 году «УП» материала Ирины Славинской: «З іменем Ерделі пов’язана кримінальна історія, спричинена ростом цін на роботи цього художника. У вересні 2004 року на помешкання вдови художника напали грабіжники та винесли 48 картин. Загальна вартість вкраденого — 1 мільйон доларів. І одне людське життя — під час пограбування 88-річна Магдалина Ерделі померла від серцевого нападу».

Второй вид краж – сугубо музейный. За очень редким исключением, здесь, слава Богу, обходится хотя бы без крови. Зато и о пропаже шедевров – как в случае с отданным в Кабмин Глущенко, — становится известно, мягко говоря, со временем. (К слову, некоторые детали истории, с которой мы начали свой обзор, заставляют всерьез заподозрить, что в скандале вокруг “Днепровских далей” и “Села у реки” были заинтересованы и сами музейщики, заждавшиеся отставки г-на Мельника). Даже отечественные СМИ неоднократно писали, что по данным специалистов, «около 40% музеев и выставочных залов в Украине являются мишенью для похитителей, поскольку не охраняются должным образом». «За последнее десятилетие Украина потеряла почти 1000 музейных экспонатов (это вдесятеро раз больше, чем в 1990-е годы)», — трубили газеты еще в 2007-м. А уже в 2011 отмечали: «За последние годы совершены, по меньшей мере, три тысячи краж произведений искусства из музеев Украины. Часто их просто заменяют подделками». Для справки:сегодня в Украине насчитывается 420 государственных музеев, еще 3500 находится в составе Министерства образования, 100 — в составе Минобороны. Количество частных и музеев общественных организаций — вовсе никто не подсчитывал. Имея бесценные богатства, они практически не охраняются и никак не защищаются государством. (Газета «День», 30 сентября 2006).

Вор должен сидеть. В МВД, СБУ или в МИДе

Все большую популярность в последнее десятилетие приобретает именно замена музейных оригиналов топорными (ведь за качественный «фальшак» тоже нужно платить!) копиями. Новая же «история» с одним из самых дорогих украинских художников (цены на живописные работы Глущенко колеблются от 20 до 150 тыс. долл.) заставила говорить уже не столько о плачевном состоянии музейной отрасли, — а из отечественных музеев в разные годы выкрали и Караваджо (впрочем, сегодня картина признана работой одного из его менее именитых учеников), и даже саблю самого Богдана Хмельницкого (из Переяслав-Хмельницкого историко-культурного заповедника), — сколько о набравшем невиданные размеры сугубо украинском виде «экспропритации» предметов искусства: в первую очередь, «силовиками» и чиновниками. Проблема эта не нова (и, кстати, пропажи в госучреждениях «арендованных» музейных шедевров имеют место и на Западе). Но лишь с начала «нулевых», когда Кабмин начал рассылать музеям «письма счастья» с просьбой предоставить картины для украшения властных кабинетов – а с него взяли пример и разномастные областные власти, начиная с губернаторов и заканчивая даже руководством водоканала, — превратилась в настоящую катастрофу для культурного наследия. Как отмечал в одном из комментариев директор львовской национальной галереи искусств Борис Возницкий – кстати, 15 лет назад судившийся с МИДом именно из-за пропажи картины Финогенова «Серая елка» прямо из-под кабинета министра, — «Практика “переезда” картин из музеев в государственные, правительственные учреждения действует еще со времен Советского Союза. Раньше как-то за этим следили, сейчас – нет. Сейчас и больше картин передают на хранение в правительственные органы, и больше картин оттуда исчезает. А если картины так исчезают, то их уже не вернешь – это ясно. Если бы милиция занималась такими случаями, то, может, их бы и находили. Но не было еще такого случая, чтобы милиция нашла”, — рассказал он в интервью «Главкому». Слова легендарного хранителя культуры косвенно подтверждает и г-н Кулиняк. Во время одного из недавних «глущенковских» брифингов он в который раз заявил, что «выступает за то, чтобы был создан Художественный фонд, который бы занимался картинами, находящимися в административных зданиях, и закупкой картин современных авторов».

Согласно всем «открытым» источникам, картины классиков в Украине пропадали с учаснием СБУ, МВД, МИДа, а также Киевской горадминистрации (скандал с пропажей 111 полотен из фондов Музея истории Киева. К слову, очень показательным выглядит тот факт, что вот уже свыше 10 лет этот музей не имеет своего помещения – и на вышеуказанном основании его руководство упорно заявляет, что и само знать не знает, что именно хранится в его фондах!). Большинство пропаж так и не находится:если верить властям, оседают у частных коллекционеров, ведь на таможне задерживают мизер. (По данным МАИР, в течение 2011 года приостановлено всего 247 попыток незаконного перемещения культурных ценностей, задержано 1712 предметов старины — старинные иконы, книги, монеты, предметы филателии). Правда, если прислушаться к приватным откровениям самих наших антикваров, через украинскую границу можно провезти все – вопрос лишь в том, кто «крышует» курьеров. В руки доблестных таможенников, якобы, попадают исключително те бедолаги, которых «сдали» сами же конкуренты по антикварному бизнесу – т.е. речь идет сугубо о «заказе» на «посадку». В общем, что именно из «искусства» уже вообще вывезено из страны – сказать невозможно. Зато, как признают сами же «силовые» структуры».ОПГ, специализирующихся на похищении предметов искусства, в Украине просто нет.

Убей в себе государство

Условия, при которых крадут живопись в стране, просты как огурец. «Лучший художник – мертвый», — любят повторять сами же антиквары. На самом деле, для успешной «экспроприации» творческого наследия известный укрхудожник должен не только умереть (или, как в последние годы жизни Татьяна Ниловна Яблонская, просто не иметь возможности выйти из квартиры). Лучше всего, если в течение жизни он так и не обзаведется детьми-наследниками. (Как популярные у наших воров и коллекционеров Шишко и Эрдели). Единственная наследница Николая Глущенко – его внучка Лариса, — вот уже 30 лет проживает в США. И понятное дело, просто физически не может осуществлять контроль за судьбой произведений деда. Впрочем, последние пару лет Лариса Глущенко через своих адвокатов судится с Центральным государственным архивом-музеем литературы и искусств Украины, требуя передать ей 54 полотна отца. (После смерти художника картины были подарены архиву его женой, сегодня в его «музейно-архивном» здании по-прежнему действует мемориальный кабинет-мастерская Глущенко). «Архивисты утверждают: переданные в дар картины не являются частью наследства внучки художника. И осторожно высказываются на тему того, что за всеми судебными делами стоят влиятельные коллекционеры, желающие выкупить полотна для частных собраний», — констатировали в своем сюжете ТСН.

Вот мы и дошли до предсказуемого, как и вся нынешняя история, ответа на вопрос: почему в Украине с такой легкостью «растворяются» в неизвестном направлении музейные экспонаты. Ни для кого ни секрет: под эвфемизмом «влиятельные коллекционеры» в текстах наших экспертов, а заодно с ними и журналистов, маскируются фамилии многих отечественных миллионеров, а «по совместительству» депутатов разных уровней власти. Не в последнюю очередь, речь, в частности, идет об уажаемом главе ГАУ (Гильдии антикваров Украиныhttp://ua.gau.kiev.ua/membership) – нынешнем министре образования Дмитрии Табачнике. «Дмитро Табачник — затятий колекціонер, про якого Борис Колесніков свого часу сказав: “Нічого не вміє робити, окрім як книжки та картини красти з і так небагатих украънських музеїв”. Табачник у цьому бізнесі, який галеристи порівнюють із великою родиною, видається мало чи не “хрещеним батьком”. Олексій та Михайло Василенко розповіли, за що Табачника поважають: “Табачник має вплив на інших колекціонерів-політиків. Всі вони між собою спілкуються і заражаються мистецтвом. У нього одна з найбільших в Україні колекцій картин Шишка — Табачник брав участь у розкрутці цього художника, і йому можна подякувати за те, що Шишко виріс у ціні”, — писала Ирина Славинская в резонансной статье «10 найдорожчих українських художників», вышедшей снова-таки на УП. Впрочем, о составе коллекции бывшего гуманитарного премьера остается только гадать. А вот о том, что цены на мертвых и вдобавок не имеющих наследников «локальных» классиков в Украине разогревают специально и совершенно осознанно, вам подтвердит любой дилер или антиквар. Как и на пальцах перечислит способы приостановки разграбления культурного достояния Отечества.

Для этого нужно создать, наконец, единый государственный реестр культурных ценностей (соответствующее постановление Кабинета министров Украины №18-88 было принято еще в 1988 году). Пересмотреть правила еще советских времен, по которым до сих пор вынуждены жить наши музеи (в том числе инструкцию 1984 года, по которой они живут и работают до сих пор; в частности, именно этот документ регламентирует и правила передачи «на хранение» картин). Ну и, наконец, необходим упомянутый г-ном Кулиняком Худфонд. И просто — контроль общественности над событиями в музейной сфере. Правда, для этого требуются, как на Западе, создать условия для создания и нормальной работы попечительских советов музеев. А значит, не обойтись без Закона о меценатстве… Что касается нормального функционирования антикварного рынка Украины вместо сплошных «черных» схем – тут потребуется куда больше, чем просто издание, как в соседней России, регулярного сводного каталога предложений с реальными ценами, упрощение правил ввоза-вывоза культурных ценностей в страну или «рассекречивание» имен коллекционеров. Увы, в настоящее время само же государство делает все, чтобы работа музеев и антикваров была как можно более «непрозрачной». На этом фоне просто-таки горьбким анекдотом выглядит замечание главы гильдии антикваров Украины Игоря Понамарчука в сюжете ТСН: «Министр(Кулиняк) — он хорошо разбирается в искусстве. Так вот он, будучи недавно в одном из музеев, говорит мне — там уже подделка висит очень хорошего автора за тот год, что я там не был».

От картины до музея

Мнение общественности, почему так происходит, в своем комментарии лаконично выразила Гаяне Атаян, много лет боровшаяся за сохранность наследия матери от расплодившихся подделок: «Воруют и меняют на подделки не только Глущенко и Яблонскую, но и многих других. Есть смешной пример из печально известного неоднократно обворованного музея в селе Кмитове, когда подделкой заменили пейзаж Василия Непийпиво, но впоследствии нашли оригинал, и теперь в музее есть 2 пейзажа — настоящий и подделка. А не ищут похищенные картины потому, что знают, что украденное находится за высокими заборами, в “зоне неприкосновенности”. Всё до предела просто». Впрочем, самой г-жа Атаян нечеловеческими усилиями все же удалось навести порядок хотя бы в вопросе с картинами Яблонской. С помощью гласности. Еще в 2004 году женщина не побоялась в открытую заявить о бизнесе на фальшивых работах матери – и добивалась правды через суды. А еще, по ее словам, с тех пор заимела привычку фотографировать все работы, попавшие в руки (на случай, если потребуются доказательства их оригинальности). «Я победила с помощью простой фотокамеры» — иронизирует Гаяне. Также сегодня она лично занимается экспертизой работ матери.

Впрочем, я опять отвлеклась. Антикварная мафия (как и любая другая коза-ностра) – что называется, бессмертна. Она существовала и при СССР, причем, головной центр тогдашнего «черного рынка» находился, понятное дело, в России. (В этом контексте вспоминается до сих пор остающаяся полной загадок история коллекции львовянина Николая Островерхова, умершего в далеком 1989 году. Кстати, любопытный факт: многие современные российские коллекционеры и дилеры – родом именно с Западной Украины. Даже знаменитый покупатель для России яиц Фаберже г-н Ваксельберг тоже родился в нашем Дрогобыче. Совпадение?..). В современных украинских условиях самым опасным представляется, все же, невиданное по масштабам сращение «коллекционеров» с властью, а власти – с музеями. Ими нынче распоряжаются вообще как своей удельной собственностью: в них под ресторанную выпивку с закуской «шикарно» принимают зарубежных послов (этим в среде музейщиков успел «прославиться», в частности, нынешний управитель Киева г-н Попов, которому деловые ланчи в ресторане, видимо, кажутся недостаточно крутыми и представительными). В них, на кого хотят, меняют компетентную дирекцию. («Власть берет под контроль денежные потоки», — уверено само интеллигентское собщество). Похоже, вот-вот руки дотянутся и до фондов, содержание которых хитрые музейщики упорно не «светят» ни перед посетителями, ни даже перед властями. Ой, не зря же вдогонку «кабминовскому» скандалу министр культуры (кстати, он тоже родом из Дрогобыча) эдак мимоходом заметил, что пора, мол, провести ревизию этих самых музейных фондов.

Можно только представить, что может пропасть из музеев по результатам такой «ревизии»! Буквально на днях, когда журналистам представляли новую и.о. директора Национального художественного музея, из розданного журналистам пресс-релиза я с удивлением выяснила, что на сегодня в уважаемом учреждении культуры отсутствуют: паспорт памятника культурного наследия, документы на землю («до сегодняшнего дня не решен вопрос по отводу земельной территории, в границах которой находится здание и территория музея»), «паспорт фасада, генеральный план, план благоустройства территории и др». Как с немалым удивлением уверяли меня музейщики со стажем, при покойном директоре Романишине все эти документы были – а теперь их нет… Может ли, после Андреевского спуска и Контрактовой площади в ее нынешнем виде, пропасть с карты Украины еще и главный ее художественный музей – вопрос, конечно, философский. Но судя по тому, с какой скоростью благодаря сращению мафии с государством в стране пропадает в неизвестном направлении или просто гибнет культурное наследие – у нас все может быть… Мда, не за это боролся совесткий шпион «Ярема» — легендарный Николай Глущенко.

Ася КОРФУ, для «ОРД»