|
|
Социальное лицо Владимира
Литвина или декларативный уровень его личности (то, кем и чем политик хочет
казаться для себя и окружающих) характеризуется уравновешенностью,
вдумчивостью, глубиной и непредвзятостью понимания проблем, рационализмом и
целым перечнем других «добродетелей». Перед непосвященным человеком предстает
интеллигентная, мужественная, образованная личность талантливого управленца,
мудрого государственного лидера, миротворца, ратующего за интересы нации.
Особое место в социальном
обличье Литвина-политика занимает тема человечности, порядочности, моральности,
верности правде и справедливости. Эти ценности, как следует из множества
намеков фигуранта в различных интервью и публичных выступлениях, опираются на
«внутренний зов» и умудренность непростым жизненным, а также профессиональным опытом.
Описанные качества,
благодаря истерической организации характера Литвина (что делает его
великолепным актером), выглядят весьма убедительно, однако, по данным
проведенного исследования, ничего общего с внутриличностными содержаниями
объекта – не имеют.
Скорее наоборот, внешняя
гиперморальность призвана компенсировать и замаскировать внутреннюю
безнравственность, практически полное отсутствие филантропических ценностей,
которые несовместимы с базисным радикалом личности Литвина из смеси
эгоцентрических импульсов и страха. Доминирующим страхом фигуранта является –
страх оставления. Он отчаянно боится быть покинутым, заброшенным, забытым.
Поскольку «Я» объекта отождествляется им с политической деятельностью, то в
наибольшей степени объекта пугает перспектива политического забвения.
Необходимо отметить, что
страх (тревога) с раннего детства является устойчиво и хронически присущей,
тщательно скрываемой характерологической чертой Литвина. Фигурант чувствует
себя внутренне слабым, беззащитным, никчемным, зависимым от мнения других.
Переживание собственной посредственности, неуверенности в себе и своих
потенциалах, навязчивый страх перед объективной реальностью с ее сложностями и
трудностями «загнали» Литвина в «научно-идеологическую» сферу советского
общества (сразу после окончания КГУ объект становится помощником ректора,
несколько позже защищает кандидатскую диссертацию на тему: «Деятельность
Коммунистической партии Украины в усовершенствовании подготовки преподавателей
общественных дисциплин»).
В указанном социальном
сегменте (в котором для успешной адаптации не требовалось «быть», а вполне достаточно
– «казаться») благодаря упоминавшимся истерическим (демонстративным)
особенностям характера, с одной стороны, и стартовой поддержке тестя (Паникарский К.И., известный и уважаемый
киевский партийный деятель в восьмидесятые годы прошлого столетия, первый
секретарь Ленинского райкома КПСС), с другой стороны, Литвин делает первые
успешные карьерные шаги.
Именно в такой среде (дистанцированной от реальности, при наличии
высокого социального статуса и с опорой на патронат со стороны «значимых
других») фигурант способен чувствовать себя в безопасности. В указанных
условиях проявляется псевдо-харизма Литвина, сотканная из описанных выше
«добродетелей». Только в априори рукоплещущей аудитории фигурант способен
создавать видимость продуктивности и новаторства.
Профессиональная карьера Литвина является историей подъема по
иерархической лестнице «тепличного политика». Фигуранта всегда кто-то и куда-то
приводил, рекомендовал, поддерживал, патронировал и т.п. Борьба за власть, как
правило, происходила в условиях наступления значительно превосходящих сил на
заведомо слабого противника. Реально же Литвин не обладает бойцовскими
качествами истинного лидера и сильно зависит от «фактора свиты». В условиях
отсутствия безапелляционно принимающей и поддерживающей среды объект теряется и
начинает паниковать, поскольку становится очевидной его сущность – «паркетного
руководителя», посредственной и ординарной личности, готовой, ради
достижения лично поставленной цели идти по трупам.
Светлана Ермоленко, специально для “ОРД”
