Сейчас практически любому жителю Украины очевидно, что он живет в стране побеждающей наркомании. Для этого не обязательно читать официальную статистику, да и не стоит, статистика наша, увы, с реальностью имеет мало общего. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно просто присмотреться к собственному подъезду или к детской площадке напротив, зайти вечерком в ближайшую аптеку. Выброшенный шприц на земле сейчас столь же привычен как окурок. Наркоман, покупающий шприц или какой-нибудь «колдрекс» столь же обыденное явление для аптекаря, как, скажем, и и жертва гриппа. Интересно то, что так было в Украине не всегда. А точнее, еще лет 20-30 подобного не было вовсе. В принципе, все, что вы прочитаете ниже – не более чем воспоминания. Возможно, кто-нибудь сможет их дополнить, проанализировать и даже выдать рецепт счастливого выздоровления. Хотя, если честно, верится в это с трудом.
Итак, воспоминания. Лично я познакомился со средствами, одурманивающими сознание в старших классах школы. Примечательно, что это был не героин и даже не трамадол. Тогда, в конце 80-х это был пятновыводитель под названием «Домал». Рецепт «кайфа» принес в нашу школу бывший одноклассник, ушедший после 8-го класса учиться в ПТУ. Там он обнаружил, что в «бурсе» продвинутый народ исключительно тащится от пятновыводителя. Рецепт был прост, «Домалом» смачивался носовой платок, а затем через него нужно было дышать. Секунд через 15 пары пятновыводителя выводили испытателя в полный астрал, и для окружающих на этот период он находился в зоне недосягаемости. Галлюцинации от этой дряни были бурные, чаще всего жуткие, но и отходняки тоже. Говорили что «Домал» растворяет мозг. Хотя, скорее всего, действие его было аналогично ставшему впоследствии популярным среди подростков клею «Момент». Токсикомания в чистом виде, привыкания не вызывает, но для здоровья опасно. Потом были таблетки. Кто-то сказал, что если выпить таблеток 10 седуксена, то протащит круче, чем от водки. Попробовали, протащило, хорошо что не навсегда. К чему я это рассказываю? К тому, что в конце, начале восьмидесятых в Киеве наркотики были известны весьма узкому кругу людей. Уже после школы я узнал, что наркоманы в Киеве есть, что собираются они в кафе под кодовой кличкой «Сладкий» у Центрального гастронома и что занятие это весьма дорогое. Даже «траву» достать было не просто и широкой популярностью она не пользовалась. Кокаин, героин – эти слова были для киевского наркомана не более чем словами из зарубежного детектива. Железный занавес работал четко. Да, у медиков за большие деньги можно было достать промедол и его аналоги. Но доставали немногие. Большинству наркоманов (весьма немногочисленному) приходилось довольствоваться суррогатами вроде мультяшного «циклодола», коктейлями из транквилизаторов или эфедриновыми «приколами». С эфедрином действительно был прикол. В аптеке свободно продавался «Сальбутамол», капли, содержащие эфедрин, но секреты приготовления «джефа» знали очень немногие. Элитное было развлечение. Опять-таки, скорее из области токсикомании. Интересно, что в те времена один старый наркоман рассказывал мне, что после войны в киевских банях и аптеках можно было спокойно купить кодеин в таблетках. Считался обычным лекарством от кашля. Да, скорее всего, и был простым лекарством. О непростом использовании которого знали лишь «избранные» и употребляли тоже избранные. Хорошая была тогда наркомания. Ею занимались исключительно те, кому это было на роду написано, на генетическом уровне. Остальной советский народ предпочитал одурманивать себя банальной водкой. И не подозревал, что ограниченный контингент советских войск в Афганистане не только помогает братскому афганскому народу, но и проходит школу «взрослой» наркомании.
Кончилась школа, и вскоре я ушел в армию. Сначала Ашхабад, потом Афган. В Ашхабаде проблемы наркомании меня мало волновали, так как «чижу» было естественно, не до этого. Однако, Восток уже чувствовался. «Драп» курили «дедушки», но в основном восточных национальностей. Славяне, опять-таки предпочитали водку. А вот в Афганистане я увидел уже совсем иную армию. В смысле наркоты, уже абсолютно не советскую. Мне повезло, и едва прилетев в Кабул, я еще на «взлетке» встретил земляков, которые первым делом забили «косячок». Причем не из банальной «травы», а из натурального кандагарского «чарса». Это пыльца конопли, переработанная в твердую смолу. Для того чтобы ее раскрошить, «раскропалить», нужно было держать ее над спичкой. Уже от этого нагрева шел резкий и тягучий запах. «Чарс» был разным по форме, цвету и крепости. Обычными были «палки», встречались «плашки» и «столбы». «Чарс» курили практически все, почти открыто. Курили с утра «для аппетита», курили на операциях и на отдыхе, в будни и праздники. Причем, всегда были те, для кого «чарс» был лишь эпизодом жизни, приятным, но не более. И те, для кого он становился жизнью. Такие люди легко узнавались, худые, с отвисшей, не эластичной кожей на лице и с «тормознутыми» мозгами. Они были практически всегда под кайфом, он, по-моему, заменял им сигареты. Я лично знал старшину сверхсрочника, который служил в Афгане второй срок не столько из любви к адреналину, коммунистической партии или «чекам» Внешпосылторга, сколько из-за любви к «чарсу». Когда пришло время увольняться, он вез в Союз не только «чарс», но и семена индийской конопли, в надежде развести ее у себя на Полтавщине. По-моему, бедный старшина смертельно боялся «безчарсового» Союза. Хотя, таджик из нашей части утешал его тем, что на Украине конопля растет совершенно свободно. Он однажды в жизни был в Киеве. Когда поезд остановился на вокзале на 20 минут. И выйдя на Привокзальную площадь, таджик увидел, что посреди клумбы растет здоровенный куст конопли. И тут же, на глазах милиции его ободрал.
Меня «чарс» не прикалывал. Раздражало то, что от него время как бы начинало течь медленнее, но в тоже время контакт с реальностью не терялся. Соответственно, меня ждал другой кайф. Представлял он собой прямоугольный кусочек смолы опиума, завернутый заводским способом в желтую бумажечку и назывался «ханка» или «чернашка». На вкус опиум был очень горек и едок. Поэтому обычно его растворяли в крепком чае и пили. Однако, вскоре у потребителя «ханки» возникали проблемы с желудком. И тогда было два выхода, или курить опиум, раскаляя в огне конец шомпола и прикасаясь им к ханке, или колоться. Колоться было сложно из-за того, что нужно было приготовить раствор из «ханки», желательно стерильный. Нестерильный раствор вызывал «трясучку» дня на два. Иногда – заражение крови. «Ханка» — это был мой кайф. Вроде, и в реальности находишься, но в любой момент можешь уйти в страну грез. Не галлюцинаций, а своего рода управляемых снов. Хочешь в Киев – будешь в Киеве, хочешь в космос – все галактики твои. В тоже время тебе не хочется ни пить, ни есть, настроение прекрасное, хотя слегка тормозишь. Я и пил, и курил, и кололся. Не слишком часто и не сказать, что, чувствовал привыкание. А потом была командировка в Кабул. Недели две я жил в Теплом стане. Уже в первую ночь мне предложили покурить «ханки», а на вторую я познакомился с Серегой из Донецка. Прошу не искать здесь политического подтекста, но донецкие действительно были «продвинутее» остальных в вопросах кайфа. Серега предложил покурить не пошлой «ханки», а героина. Я удивился, так как никогда не слышал о том, чтобы героин курили.
(продолжение следует)
Член «ОРД», «в/ч, п.п»
