Воспоминания бывшего милиционера. Часть II
Пахнуло дорогой парфюмерией, симпатичная секретарша принесла ксерокопию моего водительского удостоверения. Начался допрос. Это был явно не допрос свидетеля. Хочу сразу заметить, допрашивали вежливо, корректно и профессионально. Еще в 9-00, когда меня только доставили в прокуратуру, Проценко сразу пояснил мне, что свидетель Кирнос после очной ставки со мной, был допрошен в третий раз и теперь поменял показания на прямо противоположные. И теперь я доставлен для проведения повторной очной ставки. Тут же выяснилось, что Кирноса нет в городе, и пока его ищут, мы проведем очные ставки с другими свидетелями. Я же прекрасно понимал, что доставлен в прокуратуру по команде Геннадия Андреевича Васильева и задача следователя — любой ценой обвинить меня в совершении какого-нибудь преступления.
Формально речь шла, о хищении чрезвычайно дорогих заправочных блок пунктов — на большего фантазии Васильевских холуев не хватило. Оказывается, еще 1995 году, до того, как моя жена вошла в это ООО, Компания «Святая Дева Мария» владела небольшой автозаправкой, которая была расположена в г. Донецке на пересечении проспекта Павших Коммунаров и улицы Харитонова. АЗС представляла собой два ржавых заправочных блок-пункта с разбавленным топливом и шлакоблочную будку для оператора. Регулярные поставки контрабандного горючего осуществлял, очевидно, Носатов-младший, а оператором АЗС была жена генерального директора ООО компании «Святая Дева Мария» Борлова.
С учетом того, как вели бизнес Носатов и Борлов, вряд ли эти блок-пункты и строение официально числились за предприятием и уж наверняка в отчетах деятельность АЗС не отображалась — не для того существует «крыша», чтобы налоги платить. Вполне вероятно, что указанное оборудование было передано богоугодной компании в виде вспомоществования на строительство храма и с разрешения «крыши» было прихватизировано «божьими людьми».
В 1997 году возить бензин из России стало сложнее, АЗС закрыли и по решению собрания учредителей заправку продали как недостроенную. Вернее, продали не саму заправку, а землю, выделенную под строительство АЗС на правах аренды. Два ржавых блок-пункта — металлические коробки — перевезли на территорию храма, где они провалялись до 1999 г., после чего были перетянуты как металлолом на территорию рынка. А еще через пару лет учредители Покровского рынка, наводя порядок после увольнение проворовавшегося Борлова, решили этот хлам, засорявший территорию, выбросить — ценности заправочные блок-пункты не представляли никакой, поскольку их эксплуатация была запрещена постановлением Кабмина, а сдать на металлолом все не доходили руки. Один из учредителей — директор «Донбассводстроя» Кирнос (кстати сказать, близкий знакомый Г.Васильева) — пригнал кран с грузовиком и перевез железяки на территорию своей базы в двухстах метрах от рынка, где эти самые блок-пункты продолжали ржаветь до сегодняшнего дня. Между прочим, на том собрании учредителей я против вывоза блок-пунктов возражал, поскольку по документам они не числились и я полагал (какая наивность!), что этот факт, равно как и работа уволенного Борлова с «обналичивающими» фирмами, не может не заинтересовать прокуратуру и налоговую милицию.
И вот теперь, дабы проучить меня за то интервью, что я Владимиру Бойко дал для статьи «В краю непуганых прокуроров», приближенные Васильева не придумали ничего лучшего, как обвинить меня в краже блок-пунктов. Для этого младший брат Носатова был вызван в прокуратуру, где под диктовку написал заявление о том, что в его частной собственности когда-то находились заправочные блок-пункты стоимость (вдуматься только!) сто пятьдесят тысяч долларов, которые он несколько лет назад без всяких документов непонятно зачем оставил на территории Покровском рынке. И теперь эти блок пункты исчезли.
Понятное дело, что даже пропившие мозги и остатки совести братья Носатовы не решились бы заявить о «краже» хлама, стоимость которого равна стоимости находящегося в нем металла — хотя бы по тому, что ни Носатовы, ни Борлов не являлись владельцами этих бывших блок-пунктов. Для такого перла юриспруденции нужен солидный опыт прокурорского делопутства. Вот только зря, пожалуй, не объяснили в прокуратуре автору заявления, что за заведомо ложное сообщение о совершении преступления предусмотрена уголовная ответственность. Не хочу голословно, заверять читателей в своей невиновности — это по закону будет решать суд (главное — что бы по закону.) Тем более, что имею к этим блок пунктам такое же отношение, как к строительству дамбы в Керченском проливе. И если бы за всем этим делом не маячила зловещая тень тогдашнего первого вице-спикера, а нынешнего Генерального прокурора, то следователи работали бы сейчас не со мной, а с Носатовым С.А. и его родственниками-компаньонами…
Сеня Носатов – возлюбленное чадо и брат во Христе прокурорского семейства Кузьминых
Чаями в прокуратуре не угощают, зато не запрещают время от времени перекурить. Так как Проценко не курит, компанию мне составляет Лайло. Во время перекура Игорь Викторович пытается меня подбодрить. Хотя и без его заботы я чувствую себя нормально. В разговоре Лайло как бы между прочим говорит мне, что не стоило интервью давать в газету и, в особенности — рассказывать о том, как пытался убедить Р.И. Кузьмина внесенные на строительство рынка деньги, мол, сидел бы себе тихо, не дергался и тебя бы не трогали, а так…
И мне стало страшно. Нет, не за себя, не за свою жизнь и свободу. Мне стало страшно от того, что еще молодой, в возрасте немногим более 30 лет, человек с высшим юридическим образованием, прокурор отдела прокуратуры области говорит такое, а значит и думает так. Мне стало страшно от того, что через какое-то время он сам так же возглавит прокуратуру города, а, может быть, области или страны. И тоже будет безнаказанно обирать кого-то, чтобы забрать себе или одарить приближенных.
Я до мельчайших деталей вспомнил вдруг, как в мае 2002 года, зная наверняка, что все противоправные действия Носатова и Борлова совершаются от имени Геннадия Андреевича Васильева, я обратился к его помощнику Р.И. Кузьмину с просьбой разобраться. Кузьмин внимательно выслушал меня, пообещал помочь. Мы встречались несколько раз, и в его кабинете в прокуратуре Донецкой области, и на какой-то квартире в помещении фонда «Киевская Русь», но я так ничего и не добился. Уже после второй встречи, на которую Кузьмин пригласил полупьяного Носатова, стало понятно, что правды здесь мне не видать. Да от кого я хотел правды добиться? В конце лета 2002 года «доброжелатели» сообщили мне, что стучусь я не в те двери. У Носатова И.А. и Кузьмина Р.И. общие бизнес-интересы, они якобы вместе пруды арендовать собираются, а водку так на пару хлещут, что чертям тошно… Воистину, нет предела человеческой наивности. Сейчас, после назначения Г.Васильева Генеральным прокурором Украины, Рафаэль Измайлович Кузьмин возведен в должность заместителя прокурора Донецкой области — должно быть, в знак особых заслуг, оказанных патрону…
Если бы мы жили в одной из банановых республик, я бы не удивился тому, что перед допросом меня не ознакомили с моими правами или допрашивали без участия адвоката. Однако для центра Европы такое положение вещей выглядело несколько странным, о чем я не преминул заявить следователю. Примерно в 13: 20 допрос был окончен. Игорь Алексеевич распечатал бланк и приступил к составлению протокола задержания.
В процессе составления протокола мы немного поспорили о том, когда же на самом деле я был задержан. Следователь считал, что в 13:20, я настаивал на том, что в 5:50. В конце концов сошлись на 9:00, а почти 4 часа, которые я провел с милиционерами, будучи практически задержанным, останутся на совести прокуратуры. Соглашаюсь. Оформляются протокол задержания, личного обыска. Кстати о протоколе задержания.
На составление этого документа следователь по особо важным делам потратил более часа, очевидно потому, что прекрасно понимал, что «закрывать» меня в Изолятор временного содержания не за что. И если начнется объективное разбирательство, то именно он, а не те, кто отдавал ему преступные приказы, может быть привлечен к уголовной ответственности. Так за что же меня задерживают? Ответ понятен. За то, что выступил против проходимцев, ворующих под прокурорской «крышей».
Разрешают позвонить жене с тем, что бы сообщить о случившемся и найти защитника. Обрадовал. Бедная Света. Я понимаю, что ей сейчас гораздо тяжелее, чем мне. Хотя, судя по голосу, держится она бодро.
Следователи сообщают мне о том, что необходимо провести еще ряд следственных действий с моим участием и не возражают против перекура. Курим вместе с Лайло. Вообще Лайло стоит того, чтобы остановится на его персоне подробнее. Игорь Викторович постоянно говорит о том, что не он старший следственной группы. Но, судя по тому, что 90% всей работы выполняет не он, а Проценко, я понял: у прокурора Лайло в данной следственной группе особый статус. Не царское дело допросы учинять. Главное, чтобы это добросовестно делал кто-то. А у него задача надзор осуществлять.Информацию из участников следственных действий вытянуть непринужденно, принципиального сотрудника от дела отстранить, оборотня в прокурорской среде, который отказывается невиновного человека в тюрьму упечь, выявить, доложить по начальству вовремя. А там глядишь, по окончанию дела барин похвалит, а может даже ленным поместьям или собственным рынком, на худой конец, пожалует; не медальку, так жетончик или лычку на погончик подкинет. Пройдет совсем немного времени, и я узнаю, что именно Лайло перед моим задержанием допрашивал свидетеля Кирноса, предварительно обработанного Р.Кузьминым, и Кирнос был вынужден изменить показания и свидетельствовать против меня.
К сожалению, перекур заканчивается и начинается тягомотина допросов и очных ставок. Я соглашаюсь давать показания в отсутствии адвоката, поскольку вины за собой не чувствую. Каких-то пять-шесть очных ставок и все подозрения развеются. Какая наивность…
Очередной телефонный звонок на мобильный телефон следователя. Нужно сказать, что звонков было без числа. Как правило, от руководства — тогда мои следователи по очереди выходили и докладывали о ходе расследования, получая ценные указания. Проверить это, а так же кто звонил, при желании, проще простого. Достаточно запросить информацию о входящих и исходящих звонках на мобильные телефоны Проценко и Лайло. Интересно сколько денег налогоплательщиков потратила прокуратура на все эти переговоры?
На этот раз звонок приятный для меня и очень неприятный следователей и их начальников. Звонит известный правозищтник и частнопрактикующий юрист Сергей Петрович Салов. Да, конечно я очень рад его звонку и очень рад его видеть. Во-первых, потому, что этого человека наверняка рекомендовал автор серии статей о вице-спикерском и прокурорском беспределе Владимир Бойко, который был уже в курсе моего задержания, а во-вторых, потому, что не обрадовались, услышав эту фамилию, мои следователи. После приезда Салова звонки от руководства прокуратуры участились. Видимо уж очень не хотелось допускать Сергея Петровича к участию в этом деле.
Устал. Но теперь, когда есть защитник, позволяю себе немного расслабиться. За окном уже темно. Белик, один из учредителей Покровского рынка, также облапошенный командой Васильева на 50 тысяч долларов, привозит мне перекусить, сигареты, чай, минеральную воду. Весь день ничего не ел, но голода не чувствую. При воспоминании об утреннем кофе кружится голова. Гоню дурные мысли прочь. Сейчас не до кофе…
Очередная очная ставка с очередным учредителем рынка. Как же меняются люди в кабинете следователя. Всегда важный, самоуверенный, слегка вальяжный человек исчез. В кабинете какое то аморфное существо, испуганное и подавленное. О каких правдивых показаниях может идти речь, человечек деморализован, раздавлен и глядишь, еще и сознание потеряет. Не знаю, не видел, не помню. Впоследствии выяснилось, что трусость не самое худшее, с чем мне еще придется столкнуться.
21-00. Кажется, на сегодня допросы закончились. Конвой из УВД г. Макеевка. Едем в ИВС Донецкого Горуправления милиции. Процедуру приема-передачи задержанного и водворения его в камеру описывать не буду. Скажу только, что за время пребывания в ИВС в очередной раз убедился в том, что иной милицейский сержант во много раз порядочнее Васильевских холуев из прокуратуры.
Михаил Халаджи
(продолжение следует)
