Вопрос: Должен признаться, что изложенное Вами звучит весьма интригующе, но вызывает сомнение то, что за всем этим стояла только Служба безопасности Президента Украины.
Я мог бы на Ваш вопрос ответить однозначно, — не только, но Вас же такой ответ не устроит. Дело не в том кто за кем стоял, а кто что обязан был, мог и выполнял. От старых деструктивных принципов «разделяй и властвуй» необходимо было перейти к новым конструктивным и объединяющим. Государственность, — это не только таблички на границе Украины и вывески на госучреждениях. Прежде всего, — это уровень сознания гражданами (госслужащими в том числе) своего социального статуса в обществе. А к этому не все оказались готовы даже теоретически. Как известно, основу правоохранительных органов государства составляют люди в погонах. А они в своих действиях руководствуются не абстрактными политическими понятиями, а приказами. Приказы тоже не из воздуха берутся. Их «отдают» на основании текущих задач, решение которых необходимо обеспечить в интересах их заказчиков или пользователей. Без определения места государственных «силовых» органов в общей системе государственного управления невозможно говорить о порядке (алгоритме) их функционирования. После провозглашения независимости Украина приступила к строительству демократического государства по принципу разделения власти на законодательную, исполнительную и судебную. Каким же образом осуществлялось управление молодым государством? В декабре 1991 года Президент Украины получил «добро» народа на реализацию своей политической программы, Кабинет Министров Украины, — трансформирование ее в Программу правительства, а Верховный Совет Украины, — необходимое законодательное обеспечение. «Инструментом» контроля и принудительного обеспечения такого порядка управления государством служила система судебных и правоохранительных органов. Это упрощенный подход, без учета роли органов местного самоуправления. Но речь идет о реальных механизмах государственного управление с позиции определения в нем места именно «Девятки», а в ее составе — органа обеспечения безопасности Президента Украины. Думаю, что тогда такую задачу должны были ставить перед собой руководители всех «силовых» органов Украины. Ставили ли?
Как известно, главными «пользователями» системы правоохранительных органов и специальных служб есть органы государственной власти. Следовательно, эти органы и должны «заказывать музыку».
Согласно действующего законодательства «силовой блок» Украины функционально подчинен главе государства. Это означает, что именно Президент Украины обязан ставить конкретные задачи специальным службам и правоохранительным органам по выполнению конкретных задач. Он же является пользователем и главным заказчиком, действующим в интересах всех ветвей власти. Но и это только половина дела.
Эффективное управление предполагает не только постановку задачи, но и возможность контроля за ее выполнением. Вот мы и подошли к ключевому вопросу. С чем нам (мне) пришлось столкнуться? С одной стороны, — вроде бы устаревшая система специальных служб и правоохранительных органов с выраженным профессиональным подходом.
(Профессионал остается профессионалом в любой ситуации, и только это служит гарантией выполнения предназначения органа! Употребляю выражение «вроде бы» потому, что утверждать это наверняка можно только тогда, когда достоверно установлено, что система не справилась со своими новыми задачами. А их никто не ставил. Нельзя же установку «чтобы все было хорошо» всерьез воспринимать как задачу правоохранительным органам и специальным службам! Для такого «управления» никакие органы власти не нужны.)
С другой стороны, — новые «заказчики» и «пользователи», имеющие смутное (мягко говоря) представление о возможностях системы.
Все это исключало не только грамотную (понятную) постановку задач, но и вообще какое-либо управление. Как можно руководствоваться тем, чего не понимаешь и управлять тем, чего не знаешь?
При всем моем уважении к Кравчуку, Леонид Макарович объективно не имел физической возможности ставить задачи подчиненным ему правоохранительным органам. Для этого у него не было ни времени, ни знаний (образования), ни опыта. Как же быть? Выход из этой сложной ситуации находился в понимании проблемы обеими сторонами и обоюдном желании «запустить» систему в работу.
По понятным причинам речь идет только о том, что происходило между органами, которые я представлял, и Президентом Украины. Процесс это обоюдный. Я тоже не гений и к такому пониманию не пришел за одну ночь, даже под влиянием ГКЧП. Следует подчеркнуть, что стартовые возможности были хорошие, — мы и Леонид Макарович задачу понимали, стремились ее решить и имели для этого возможности. Кравчук никогда не сомневался в необходимости и целесообразности использования специальных служб. Он с должным вниманием относился к любой информации, если она того заслуживала. В результате длительного повседневного общения (и не только моего!) выкристаллизовалась задача: обеспечение оптимальных условий жизнедеятельности главы государства.
Вопрос: Как это происходило, и что следует понимать под «жизнедеятельностью главы государства»?
Обязанности сотрудника безопасности (личной охраны) предполагали общение с главой государства в меру необходимости. Не следует слово «общение» понимать буквально. Порой достаточно было зрительного контакта или чувства присутствия (в соседней комнате, например). Словесный контакт мог заключаться в нескольких фразах. Но, имея перед собой конкретную цель, я постепенно передавал Кравчуку свои знания о принципах, формах и методах работы специальных служб вообще и подразделений безопасности в частности. Жизненных примеров для такого практического «обучения» было предостаточно. Еще раз подчеркиваю, процесс носил обоюдный характер! Жизненный опыт Президента, динамика ситуации, ее постоянный анализ, — все это позволило создать образ будущей Службы Безопасности Президента Украины, и не только. Следует признать, что я был далеко не лучшим представителем правоохранительных органов (имел тот опыт оперативно-розыскной деятельности какой имел…), не был педагогом, а Кравчук имел массу других полномочий, кроме управления системой своей безопасности. Руководители других правоохранительных органов и специальных служб Украины таких возможности не имели и, надо честно признать, иметь вряд ли будут. В этом заключается специфика системы безопасности высших органов государственной власти.
Не всем понятно смысловое значение таких выражений как «жизнедеятельность», «охрана», «безопасность». Охрану, например, часто путают с караульной службой, а безопасность с охраной. «Жизнедеятельность» является более широким понятием, включающим в себя комплекс жизненно важных функций. Жизнедеятельность главы государства была предметом внимания отделения охраны Президента Украины не вообще, а исключительно с позиции обеспечения его безопасности. Под безопасностью Президента Украины следует понимать систему защитных мер, обеспечивающих его нормальную трудовую деятельность. Противодействие террору и личная охрана составляли только часть этой задачи. Нас касались вопросы бытового характера, но только через призму выполнения Кравчуком функций главы государства. Питание Президента или состояние его здоровья, например, рассматривались как составляющие его работоспособности. Мы не занимались материальным или медицинским обеспечением главы государства, но контролировали со своих позиций (безопасности) осуществление этих функций другими уполномоченными органами.
Вопрос: Для чего же городился весь этот огород?
Основная функция главы государства в пределах его исключительной компетенции состоит в принятии управленческих решений и осуществлении необходимых действий в интересах народа Украины. Отсюда главная задача «моего» подразделения состояла в обеспечение необходимых условий принятия Президентом Украины обоснованных решений и осуществлении им действий в интересах народа Украины. Но если быть абсолютно точным, то, с учетом специфики правоохранительного органа, звучало это так: защита охраняемого лица от принятия необоснованных решений и осуществления им действий против интересов народа Украины.
На этом наши полномочия заканчивались. Естественно, что принятие самих решений (не только управленческих, но и функциональных) входило в компетенцию Президента Украины. Он отвечал перед законом и народом Украины за правильность и последствия своих действий.
К тому времени информационный поток буквально захлестывал Администрацию Президента Украины. С этим справлялся аппарат Администрации, а если не справлялся, — ничего катастрофического не происходило. По своей природе такая информация не ложилась в основу принятия государственных решений. Но существовал информационный поток государственных органов и организаций, непосредственно влиявший на принятие решений общегосударственного значения. Возник вопрос достоверности и надежности такой информации. К сожалению примеров удавшихся попыток дезинформирования Президента Украины хватало. Касалось это всех, в том числе «силовых» ведомств. С какой целью это делалось, — вопрос особый. Главе государства необходим был надежный инструмент проверки достоверности поступающей информации.
Таким «инструментом» и стала Служба безопасности Президента Украины, созданная Распоряжением Президента Украины № 200/92-рп 15 декабря 1992 года. Одной из задач (были и другие!) СБПУ было «забезпечення через відповідні державні органи і організації особливий інформаційний режим з питань життєдіяльності Президента України». Это не значило, что мы «сели» на все информационные потоки. Зачем? Для этого существовали «соответствующие государственные органы и организации». СБПУ имела право не только контролировать систему информационного обеспечения главы государства и проверять достоверность поступающей информации, но и формировать по нужным вопросам собственное мнение (не обязательно альтернативное). Круг этих вопросов определял Леонид Макарович в зависимости от ситуации. Само существование такого органа стало дополнительным оценочным фактором для государственных служб. Тем, кто добросовестно относился к осуществлению своих полномочий и не «вешал лапшу» на уши Президента, нечего было опасаться.
Вопрос: Как наличие такого контроля было воспринято другими правоохранительными органами, например СБУ?
Могу утверждать, что еще до принятия закона «О Службе безопасности Украины» лично мною было предпринято достаточно безуспешных попыток найти общий язык с руководством СБУ. Началось это с отношения к факту покушения на Кравчука в ноябре 1991 года и действий КГБ УССР во время ГКЧП. Даже в ходе подготовки зарубежных визитов главы государства мы не получали от СБУ заслуживающей внимания информации или получали ее слишком поздно. Принципы практического взаимодействия находили отражение только на бумаге. Несравнимо больше заслуживающей внимания информации поступало по линии МВД, а в дальнейшем и военной разведки. Это мое личное мнение. Более того, руководством СБУ игнорировались возможности Службы безопасности Президента Украины по получению и оперативному использованию чрезвычайно ценной разведывательной информации. Мне пришлось этим заниматься самостоятельно, вначале в качестве одного из руководителей СБПУ, а затем командира в/ч А2405 — Управления специальных операций.
В марте 1992 года был принят закон «О Службе безопасности Украины», предусматривавший подчинение этого органа Президенту и контроль за его деятельностью со стороны главы государства. Закон определил, что Служба безопасности Украины обязана осуществлять информационно-аналитическую работу в интересах эффективного проведения органами государственной власти и управления Украины внутренней и внешней политики в вопросах национальной безопасности. В то время Евгений Марчук не мог предположить, что функции контроля за информационным обеспечением главы государства будут возложены на Службу безопасности Президента Украины. Следует учитывать, что выполняя свои полномочия, мы (руководители СБПУ) общались с главой государства в реальном масштабе времени и не только по телефону. Могла такая ситуация удовлетворить руководство СБУ? Почему бы нет? Ведь находился же общий язык в вопросах контроля и координации действий с представителями других силовых структур и государственных ведомств. Не все было легко и гладко, но ни Василишин, ни Морозов, ни Губенко (начальник Погранслужбы)не имели оснований сомневаться в результативности нашего сотрудничества. Министерство иностранных дел Украины и его руководители еще в начале 1991 года имели возможность убедиться в эффективности действий сотрудников Службы безопасности Президента Украины как внутри, так и за пределами государства. Такого же мнения был и сам Президент.
Вопрос: Вы можете подтвердить сказанное какими-то примерами?
Особенности работы СБПУ предусматривали обширные контакты с представителями других министерств и ведомств Украины, в том числе во время подготовки и проведения визитов главы государства за рубеж. Кроме того, мы использовали свои специфические возможности в лоббировании интересов страны и создании позитивного имиджа Президента Украины. Порой в установлении плодотворных международных отношений личные контакты и знание некоторых нюансов, в том числе «компромата», играют определяющую роль. Приведу только один пример.
В октябре 1992 года возникла напряженная ситуация вокруг визита Президента Украины в Израиль. С учетом специфики региона и характера арабско-израильских отношений посещение этих государств требовало соблюдение паритетности. Это предполагало практически одновременный визит в каждую из стран на равное количество дней и, по возможности, тем же составом делегации. Предполагалось подписать ряд соглашений и оговорить некоторые вопросы военно-технического сотрудничества. Мы использовали любые возможности для реализации украинских интересов, в том числе официальные. Это журналистская наивность Л.Фросевича не предполагает возможной взаимосвязи государственного визита с первыми оружейными контрактами компании «Global technologies international inc.».
К октябрю ситуация приобрела угрожающий характер. Поступило официальное приглашение Президента АРЕ. Наш (главы государства) визит несколько раз откладывался под различными благовидными предлогами. Израильтяне же только обещали, затягивая процесс из каких-то своих соображений. Ни МИД, ни СБУ причины происходящего установить не могли, не говоря уже о возможности повлиять на ситуацию в нужном направлении. Решение вопроса осложнилось серией неудачных мероприятий (провокаций) СБУ, обещавших завести ситуацию в тупик. Направлены они были против еврейской организации «Сохнут», деятельность которой курировал посол Израиля в Украине г-н Цви Маген.
О том, что наш МИД исчерпал свои возможности и на этом этапе выбыл из игры, я узнал непосредственно от Кравчука. Леонид Макарович доходчиво объяснил ожидаемые последствия. Мне требовалось время. В тот же вечер я позвонил во Франкфурт на Майне и поинтересовался мнением по этому вопросу своего знакомого г-на Б.Бергельсона. Через час последовал ответный звонок, вселивший надежду. Для уверенности я уточнил, что речь идет об официальном визите Президента Украины. Борис Яковлевич ответил, что понимает разницу между частной поездкой и официальным визитом. Об этом я сообщил Леониду Макаровичу и на один день вылетел в Германию.
Еще через день г-н Бергельсон прилетел в Киев. Приглашение должен был доставить личный посланник Премьер-министра Израиля г-н Гатт. Его, как заведующего отделом внешних связей Партии труда Израиля, встречал кто-то от наших профсоюзов. В эту парадоксальную ситуацию я уже не вмешивался. Не хватало сил объяснять клеркам МИДа разницу между этими двумя организациями. Кравчук был предупрежден, время встречи оговорено. Бергельсон ждал гостя в моем кабинете. За пол часа до назначенного срока из нашей комендатуры сообщили, что г-н Гатт прибыл в здание и его встретил помощник Президента по вопросам внешней политики А.Бутейко. Бергельсон переместился в приемную Президента, а я пошел разыскивать гостя (мобильных телефонов еще не было).
Оказалось, что Бутейко позвонили из МИДа, и он организовал переговоры с г-ном Гаттом в круглом зале Администрации Президента Украины. Мне пришлось несколько раз интересоваться когда же г-н Гатт освободиться? Только на третий раз до Антона дошло, кто мог ожидать гостя, если за ним послали начальника личной охраны Президента Украины.
Беседа господ Гатта и Бергельсона с Кравчуком длилась минут пятнадцать. Завершилась она обменом сувенирами и вручением приглашения Премьер-министра Израиля. Я попросил гостей подождать в приемной, а сам отправился к шефу президентского протокола Георгию Чернявскому. От неожиданности Жора встал и, глядя на меня, задал дурацкий вопрос «откуда?». Потом спохватился и сам себе ответил «ах, да …», но письмо забраковал. По нормам дипломатического протокола приглашение должно было исходить от Президента Израиля. Ничего не поделаешь. Я максимально корректно сообщил об этом г-ну Гатту. Он с удивлением поинтересовался понимаю ли я разницу положения этих двух государственных должностей? Конечно же я понимал. Пожимая плечами г-н Гатт на немецком обронил: «Ну кто такой Президент в Израиле…?» Видя мое разочарование, он поспешил заявить, что необходимое приглашение мне доставят через пару дней прямо из посольства Израиля в Украине. Так и произошло. Через два дня мне действительно вручили приглашение Президента Израиля. На этот раз у Чернявского возражений не было.
Вопрос: Я тоже не могу удержаться от «дурацкого» вопроса. Как Вам такое удалось …?
Не вдаваясь в детали, могу сказать следующее: г-н Гатт был шефом И.Рабина по партии и его многолетним другом. Остальное, извините, останется за кадром. Отсюда вывод: все выглядит очень просто, если знать когда, где, кому, на каком основании задать правильный вопрос, поставить задачу и проконтролировать ее выполнение. Благодаря моему общению с Леонидом Макаровичем он знал и умел главное, — правильно поставить задачу. Остальное, — дело профессионалов.
По понятным причинам подготовку визита в Израиль поручили Г.Чернявскому и нам с Бергельсоном. Мне также предстояло заняться Арабской республикой Египет. Накануне отлета Министр иностранных дел Украины А.Зленко высказал просьбу согласовать с евреями возможность посещения Египта, а затем Израиля. Ох уж этот Анатолий Максимович. Ему как мед, так и ложку подавай!
В Тель-Авив прилетели 25.11.92 года и за три дня интенсивной работы «закрыли» все вопросы. Я был в Израиле первый раз и поездка произвела на меня совершенно неожиданное впечатление. О том, что участие Гатта и Бергельсона значительно упростило решение всех вопросов, понятно само собой. А что израильские коллеги работают очень профессионально, известно всем спецслужбам мира. Потому у меня оставалось немного времени и для ознакомления со страной. Поразило несколько моментов. Оказалось, что: украинский язык является языком межнационального общения (каждый четвертый понимает украинский); история христианства имеет мало общего с тем, чему меня учили в СССР; на обычном гранитном щебне можно выращивать великолепный урожай; кибуц – это вовсе не колхоз.
27.11.92 года я вылетел в Каир. Г-н Бергельсон, по понятным причинам, остался в Израиле. Это было мое первое посещение арабской страны. Счастье, что Г.Чернявский знал особенности работы с арабами. Как военный человек с нормально развитым чувством ответственности, я был шокирован безалаберностью и неорганизованностью представителей властей, отвечавших за организацию визита. Ни один вопрос нельзя было решить сразу и до конца. Контраст с четко отлаженной системой израильтян был поразительным. План посещений и маршруты проездов постоянно менялись и не из соображений безопасности. Договоренности не соблюдались. Говорилось одно, а делалось совершенно другое. Я до такой степени изнервничался, что не испытывал радости ни от заката над Нилом, ни пирамид и Сфинкса, ни посещения исторического музея (все это входило в программу визита). Ко всему прочему выяснилось, что в программе пребывания Кравчука предполагаются изменения. Связаны они были с просьбой Президента Египта Х.Мубарака быть гостями его советника по вопросам бизнеса. Нас просто поставили перед фактом, что посещение уже готовится. Я, естественно, взбеленился и предупредил, что без моего согласия изменений в программе не будет. Просто не дам добро на вылет.
Вопрос: Вы действительно могли это сделать?
Вообще-то могли, но за весь многолетний опыт никто из нас этим правом не воспользовался. Всегда можно найти компромисс, если к этому стремятся обе стороны. Наша работа относится к завершающей фазе подготовки государственных визитов, которая свидетельствует об искренности и реальности намерений сторон. Срыв визита на последней стадии грозит политическим скандалом вне зависимости от причин. А кому это надо?
Вскоре нам с Чернявским предложили познакомиться с самим советником. Нам подали «Мерседес» и доставили в многоэтажный дом на правом берегу Нила. Квартира Советника находилась в пентхаузе и занимала два этажа. Предполагалось, что хозяин даст прием (торжественный ужин) в честь Президента и делегации Украины. Надо признать, что хозяин произвел на нас хорошее впечатление. Советник был сравнительно молод, высок и статен, мало походил на араба в моем представлении. Как выяснилось, он закончил в США два высших учебных заведения и вел светский образ жизни. С нами разговаривали на чистом английском, а при желании можно было применить немецкий и французский языки. Кратко и лаконично ответив на все наши вопросы, г-н Советник без особого труда добился нашего положительного решения.
На следующий день мы с Георгием встречали в аэропорту президентский самолет. К счастью визит прошел без существенных недостатков. В связи с этим визитом г-н Бергельсон рассказал короткую притчу, дающую представление об арабском менталитете и отношении евреев к арабам. Рискну повторить услышанное.
«Полуденный зной. Старый араб лежит в тени дерева, наслаждаясь прохладой. Рядом бегают дети и не дают заснуть. Тогда, указав пальцем на стоящий вдалеке дом, старец говорит детям, что там бесплатно раздают сладости. Дети убегают, но араб продолжает ворочаться. Спать не дает мысль: «Если бесплатно, почему самому не сходить?» (Шутка)
Уже вечером 1 декабря 1992 года в иерусалимской гостинице «Кинг Дэвид» состоялся дипломатический прием от имени Президента Украины. Ужин начался с обоюдного знакомства членов делегаций. Мы втроем с Бергельсоном и Гаттом пристроились в стороне. Из нас только я входил в состав официальной делегации. Вместе с тем каждый представитель израильской делегации считал своим долгом подойти к нам с приветствием. Со стороны это выглядело несколько странно. Ломался весь протокол. Руководство нашего МИДа, не понимая происходящего, начало нервничать. Кравчук, зная истинную роль нашей «троицы» в этой истории, с улыбкой воспринимал происходящее. По завершению официоза мы удалились (от греха подальше).
В Тель-Авиве также состоялась официальная церемония открытия посольства Украины в Израиле. Послом тогда был Ю.Щербак, немало сделавший не только на дипломатическом поприще, но и в изучении чернобыльской катастрофы, ее воздействия на окружающую среду. СБПУ тоже внесла свой специфический вклад в открытие Посольства. Нашлось применение имеющейся у нас аппаратуре для проверки системы безопасности посольства. Мои советы по этим вопросам тоже были не лишними.
Вопрос: Как строились взаимоотношения СБПУ с другими правоохранительными органами Украины?
По разному. Зачастую в нас вообще и во мне в частности видели конкурента, недоброжелателя, противника. Хотя ничего кроме своих обязанностей мы не выполняли. Тот, кто это понимал, достаточно эффективно пользовался нашими возможностями. Но был и негативный опыт. Приведу пример, который раскрывает не только порядок «взаимодействия» с правоохранительными органами, но и методы, которые при этом использовались. Это позволит понять условия, в которых нам приходилось работать.
19 марта 1993 года ожидался приезд мало кому тогда известного президента панамской компании «Глобал…» Д.Стрешинского. Он должен был доставить в Киев письма сенаторов США, адресованные Президенту Украины. По полученным данным Дмитрий прошел пограничный и таможенный контроль, сел в ожидавшую его машину и направился из аэропорта «Борисполь» в Киев. Курьер явно запаздывал. Раздался звонок, и сотрудник Стрешинского сообщил, что Дмитрий задержан милицией и находится в РОВД Радянского района г.Киева. Я предупредил Кравчука, чтобы не ждал, а сам отправился в РОВД.
Проходя мимо «обезьянника», где за решеткой в окружении других задержанных лиц (проститутки, бомжи, алкоголики) находился Стрешинский, я представился и обратился к дежурному по райотделу с просьбой объяснить причину задержания иностранца. Тот сообщил, что Стрешинского задержали за невыполнение требований работников милиции, их оскорбление и, что два сотрудника описывают это в рапортах на имя начальника райотдела. Выяснив, что начальник на месте, я попросил меня к нему провести. Начальник РОВД вежливо поинтересовался причиной моего появления (не каждый день зам.нач СБПУ посещал райотделы милиции). Я кратко объяснил ситуацию. Суть допущенных Стрешинским правонарушений меня не интересовала. Начальник приказал принести материалы на задержанного. Прозвучал вопрос «И это все?». На протокол административного задержания легла резолюция «Ограничиться моим устным внушением». Стрешинского отпустили восвояси. Инцидент казался исчерпанным.
Позже сам Стрешинским объяснял случившееся следующим образом. В аэропорту его встретил водитель. По дороге домой в районе Нивок машину остановил сотрудник ГАИ. Водитель прижал автомобиль к обочине, а Стрешинский показал в окно специальный талон, предписывающий всяческое содействие. ГАИшник отдал честь и жезлом разрешил дальнейшее движение. Буквально через несколько сот метров их догнал милицейский «бобик» и перегородил дорогу. Выскочившие из него сотрудники милиции запихнули водителя в свой автомобиль. Стрешинский, глядя на происходящее, начал возмущаться. Ему тоже скрутили руки и затолкали в машину. Он только успел предупредить, что является иностранным гражданином. Это сопровождалось «вежливыми» выражениями, обычно сопровождающими подобными действиями. К счастью письма американских сенаторов при этом не пострадали. Через некоторое время в отношение Д.Стрешинского прокуратура Радянского района г.Киева возбудила уголовное дело по факту оказания сопротивления работникам милиции. Стрешинский был допрошен, и к нему в качестве меры пресечения применили «подписку о невыезде». Мне доложили, что через пятнадцать минут после нашего отъезда в райотдел ворвался сотрудник СБУ В.Кулиш с упреками. «Менты» якобы сорвали оперативную разработку (я только передаю сказанное). Начальника райотдела вынудили зачеркнуть свою резолюцию и зарегистрировать происшествие как преступление. После этого он срочно заболел. Эти материалы (протокол и два рапорта) послужили основанием возбуждения уголовного дела.
Я знал, что Стрешинский находится в поле зрения СБУ как торговец оружием, но ни в каких противоправных действиях не уличен. После моей первой встречи с ним в конце 1992 года я, как водится, организовал его проверку. Кроме того, за справкой я обратился прямо к Е.Марчуку. Ответ был положительным и даже носил рекомендательный характер. Все это было доложено Леониду Макаровичу.
Но вернемся к ГАИшному конфликту. Оказалось, что это только начал
